И стрелял, и лечил...
- Ваши воспоминания
- Родительская категория: Ветераны сегодня
- Дата публикации:
- Виктор Сергеев. Макушинская районная газета «Призыв»
- Просмотров: 1893
– В нашей стране много героев. Настоящих, со звездой на груди. Но еще больше тех, кто не получил высоких званий, не совершил эпических подвигов, а был просто одним из многих, выполнивших свой воинский долг там и тогда, когда это потребовалось, – считает Олег Самсонов, председатель районного Совета ветеранов локальных войн и конфликтов. – Один из них – Николай Макаровский. Он, как и я, служил в 103 Витебской воздушно-десантной дивизии, единственной, награжденной орденом Ленина в мирное время.
Обычный советский парень 1961 года рождения, закончил десять классов железнодорожной школы на станции Макушино и учившийся на токаря в ГПТУ в Кургане, получил повестку в военкомат.
– Уклониться от службы в армии в то время было вряд ли возможно, да это никому и не приходило в голову. Зачем? Ведь армия обещала много интересного! – вспоминает Николай Михайлович. – Я хотел в армию. Более того, я хотел не просто в армию, а именно в воздушно-десантные войска, даже совершал прыжки с парашютом на полигоне в Лаговушке. Туда я и попал весной 1979 года.
Все добровольно…
Первые шесть месяцев армейской жизни Николай Макаровский провел в учебке под Гайжюнаем, в Прибалтике. Из учебки он вышел сержантом-санинструктором. Николай Михайлович отлично помнит, как их привезли самолетом в город Горький и построили всю роту прямо здесь же, на взлетке у самолета.
– Мы летим выполнять свой воинский и интернациональный долг в Афганистан, – подполковник Ломакин, командующий 350 полком, был краток. Помолчав, он добавил. – Дело это добровольное, неволить никого не буду. Кто лететь в Афганистан не согласен – шаг вперед. Продолжите службу в другом месте, в трусости вас никто не обвинит.
– Что такое интернациональный долг мы не очень понимали, да нам было это и не важно, – рассказывает Макаровский. – А вот трусом перед сослуживцами никто не хотел показаться. Мало ли что сказал подполковник «никто не обвинит»? Мне было достаточно самому себя считать трусом. Нас из Зауралья в роте было 15 человек – мы переглянулись раз - другой, кивнули друг другу – и никто из нас не вышел. Из всей роты, из 120 человек, вперед шагнули семеро. Они остались на взлетке, а нас снова погрузили в самолет, и мы полетели. В Афганистан. Был вечер 26 декабря 1979 года.
Там, внизу, – война!
– Там, внизу, – война, шуточки кончились! − прокричал наш «подпол», когда мы подлетали к Кабулу утром 27 декабря. – Надо думать быстро, двигаться быстро, стрелять быстро!
Самолет коснулся земли, пандус в его задней части начал опускаться, и мы стали вслед за лейтенантом Смородиным кувыркаться прямо на взлетную полосу. Самолет снова взлетел, так и не остановившись. Вокруг слышались выстрелы и взрывы. Кто, откуда и в кого стреляет, было непонятно – во всяком случае, до нас пули не долетали. Часть нашего полка закрепилась прямо на аэродроме, чтобы обеспечивать безопасность взлета и посадок самолетов.
Мы еще не поняли, что такое война. Далекие выстрелы и взрыва волновали нас куда меньше, чем несусветная жара – мы ведь прилетели из русской зимы, все были в ушанках, ватниках, валенках, а в Кабуле в тот день было +45 по Цельсию. Весь день обустраивали позиции, окапывались, обкладывались мешками с песком.
Понимание того, что такое война, на меня обрушилось чуть позже, когда нашу роту отправили к резиденции Амина, в район Дар-Ульаман. Нет, штурмовать дворец нам не пришлось – там до нас уже поработал спецназ КГБ. Нам осталось только собирать трупы.
Столько трупов сразу Николай никогда не видел. Солдаты носили их почти четыре часа, вывезли более десяти грузовиков.
– Лужи крови, выпущенные кишки, выбитые мозги, оторванные конечности, мухи и страшная вонь, – даже спустя годы Николая Макаровского передергивает. – Всех нас рвало без перерыва. Это мое первое впечатление о войне – трупы, кровь и блевота.
Мертвым уже не поможешь…
Следующим моментом, который я никогда не забуду, была смерть Вити Короля из Новосибирска. Это был первый убитый в нашей роте. Мы тогда попали в засаду в каком-то кишлаке под Кабулом. Шел конец января. Нам приветливо улыбались, впустили в поселок, а только мы вошли, со всех сторон посыпались пули. Мы укрылись, кто где мог, стали отстреливаться, вдруг недалеко упала граната. Витя не смог укрыться – осколком ему снесло полчерепа.
Лежит он, полголовы нет, а меня замкнуло – я бросился его бинтовать. Первый слой бинта, второй, третий… все в крови. Мне комбат пару пощечин отвесил, чтобы я в себя пришел.
– Он уже мертв, Макаровский, не тупи! – кричит мне прямо в ухо. – Помогай живым, им это нужнее!
Два часа мы там под обстрелом сидели, пока авиация не подлетела. И назад не отступить – простреливается все, и штурмовать более выгодную позицию моджахедов дураков нет. Комбат наш людей берег, хороший был офицер, всегда говорил, что лучше тратить бомбы и снаряды, чем своих людей.
Последнюю пулю – для себя.
Еще один врезавшийся в память сержанта Макаровского случай произошел летом 1980 года.
– Мы преследовали душманов после боестолкновения, роте нужно было двигаться, настигать их, а у нас на руках три трупа и пятеро тяжелораненых, нетранспортабельных, – рассказывает он. – Сложили их аккуратно в тенечек, передали координаты по рации, чтобы вертушку прислали. Меня оставили с ними для оказания медицинской помощи. Одного дееспособного. Больше комбат оставить не мог. Отвел меня в сторонку, сказал, что вертушка будет часа через два, а может, и через все четыре.
– Сиди тихо и незаметно, как мышка, – сказал он мне, глядя в глаза. – Если придут духи, отстреливайся, сколько сможешь, потом добей раненых и уходи. Но одну пулю оставь для себя. Понял?
– Как это «добей»? – не понял я.
– Быстро, по-свойски, без мучений, – отрезал комбат.
Вертолета Николаю пришлось ждать трое суток. Вода кончилась на второй день. Последние несколько грамм он растягивал как мог – едва-едва смачивая губы раненых. Духи так и не обнаружили их. А может, и не было моджахедов поблизости. В вертолет сержант Макаровский погрузил трех мертвых и пятерых раненых – никто не умер.
– Из пятерых никто не умер, все дышали, – гордо говорит санинструктор.– Еле-еле, но дышали. Да я и сам еле дышал, если честно.
Домой.
17 месяцев Николай Макаровский пробыл в Афганистане. Рейды, операции, перестрелки… много чего было в его жизни за эти 17 месяцев. Из его роты погибли 57 человек, то есть половина. Он выжил.
27 мая 1981 года он вернулся домой, в СССР.
