«Кобальт» на горячей земле

Ценой информации на афганской войне была жизнь.
В Афганистане воевал спецназ ГРУ, отряд специального назначения КГБ СССР «Каскад». Вместе с ними успешно действовал и милицейский разведотряд «Кобальт», созданный в структуре МВД для выполнения особых задач. Об этом спецназе и сейчас известно не так много. Кем были сотрудники «Кобальта», чем они занимались в Афганистане, рассказал полковник милиции в отставке Георгий Киров, служивший заместителем командира разведотряда. В «горячую» командировку он отправился капитаном, вернулся подполковником. Два офицерских звания получил досрочно.

— Георгий Федорович, когда и как попали в Афганистан?
— В начале марта 1981 года нас отправили в Ташкент, где собралось больше 500 человек работников органов внутренних дел со всего Советского Союза. В основном сотрудники уголовного розыска и других оперативных служб. Это был второй состав специального разведотряда МВД СССР «Кобальт». В Ташкенте две недели жили в высшей школе милиции. Изучали обычаи, нравы, культуру народов Афганистана, на полигоне в гористой местности стреляли из новых автоматов АКС, которые тогда были приняты на вооружение, освоили пулеметы, гранатометы. Это было необходимо, поскольку в горах свои особенности при стрельбе. Бросали гранаты, учились подрывному делу. Нас переодели в военную форму, перед отправкой вместо милицейских удостоверений выдали загранпаспорта, поскольку мы не были военнослужащими Советской Армии. При этом каждый взял с собой и гражданскую одежду. В Кабул основную часть отряда перебросили на ИЛ-76. Сотрудников, которым выпало служить в приграничных с СССР провинциях, отправили на место вертолетами.

— Кто еще из курганцев попал в отряд?
— В составе «Кобальта-2» нас было четверо из УВД Курганской области: Георгий Киров, Владимир Рукавишников, Николай Просвирнин, Владимир Сычев. В следующем отряде служили Юрий Медведев, Михаил Федотов, Илья Рой.

— Как вас встретили в Кабуле?
Смена разведотрядов прошла прямо на аэродроме. Сотрудники «Кобальта-1» передали нам свое оружие, загрузились в эти же самолеты и отправились домой. Надо сказать, что начальник штаба заранее прибыл в Афганистан, так что к нашему приезду все было готово. В курс дела ввел командир первого отряда, который вместе с заместителем остался передать оперативную документацию.

— Какими были первые впечатления? Все-таки чужая страна, незнакомый язык, жаркий климат...
— По пути с аэродрома обратил внимание, что на дороге и тротуарах лежат широкие ковры. Машины ехали прямо по ним. Очень этому удивился, но, оказалось, местные жители специально выкладывают сотканные ковры на проезжую часть, машины колесами сглаживают неровности, разминают узлы, придают коврам эластичность.
Поселились в брошенной двухэтажной вилле сбежавшего бая, окруженной широкой глинобитной стеной, по которой можно было легко ходить. Охраняли виллу четыре бойца афганской милиции — царандоя. Все с образованием 12 классов, что можно приравнять к нашему техникуму. Жили они в небольшом пристрое, подчинялись офицеру, который немного знал русский язык.
С первых дней меня зачислили в штаб отряда на должность зам. начальника штаба по оперативной работе. Владимир Рукавишников возглавил команду «Кобальта-2» в провинции Кундуз. Владимир Сычев стал оперативным работником отряда в провинции Парвак. Николай Просвирнин обслуживал зону, прилегающую к Кабулу.

— На новом месте освоились быстро?
— Адаптацию прошли в течение недели. За это время особо никуда не выходили. Продукты — тушенка, рыбные консервы, крупа, хлеб, чай, сыр, сливочное масло. В столовой были электроплита, камин, на вилле имелась скважина с глубинным насосом. Овощи и фрукты мыли в растворе марганцовки, чтобы избежать инфекции, но поначалу и это не помогло. Потом догадались, почему — споласкивали то обычной водой, которая по вкусу, составу, жесткости сильно отличается от нашей. Организм сразу отреагировал.

— Ездить по Афганистану часто приходилось?
— В первую командировку отправился уже через пятнадцать дней. Задача была простая - отвезти зарплату команде «Кобальта» в Джелалабад. Выдали портфель, начальник финчасти отсчитал деньги, вручил ведомость. Я взял автомат, пистолет Стечкина, пару гранат, тушенку с хлебом — и в путь. В комендатуре аэропорта сказали, что советский борт в Джелалабад сегодня не летит, военные посоветовали обратиться к афганцам. Нашел попутный самолет типа «кукурузника». Летчики хорошо говорили по-русски, поскольку учились в Советском Союзе. В самолет влезла толпа афганцев — пассажиры. Пришлось сесть на стоявший посередине гроб, сколоченный из оружейных ящиков, в котором на родину везли тело погибшего солдата афганской армии. Путешествие выдалось не из приятных. Ко всему прочему самолет ревел, как трактор, нырял в воздушные ямы, в салон попадали выхлопные газы.
В Джелалабаде жарило словно в парилке — плюс 45 в тени, на солнце все плюс 60. Где группа находится, как к ней добираться, неизвестно. Военные советники говорят — еще километров тридцать ехать, придется искать попутку. Увидели бортовой «джип», который привез мелиораторов-афганцев и отправляется назад. Мне как раз в ту сторону. В кузов уселись четверо загорелых афганцев-бородачей. Я на всякий случай снял автомат с предохранителя — мало ли что. Но добрались без приключений. Когда увидел людей в форме, панамах, родные курганские БМП, мысленно перекрестился. Вскоре нашел палатку группы «Кобальт».

— В дальнейшем часто приходилось бывать в провинциях?
— Постоянно. Особенно когда начал вести оперативную работу по южным провинциям Афганистана. Объездил их все, еще и северные прихватил, вплоть до Кундуза.

— Как преодолевали языковой барьер?
— С помощью переводчиков — жителей Средней Азии, сотрудников органов внутренних дел. В основном ребята-узбеки. Но поначалу мы не знали, как с ними быть. Дело в том, что никто из них не имел допуск к секретной работе, но и без переводчиков нам никак. Пришлось делать запросы в Москву, только таким образом вопрос был решен. Кстати, некоторые из переводчиков окончили факультеты иностранных языков в педагогических вузах. Другие же специально не готовились, но их родной язык был схожим с тем, на котором говорит большинство населения Афганистана. Но порой возникали проблемы, приходилось использовать двойной перевод.

— Это как?
— Очень тяжело разговаривали с пуштунами. Бывали случаи, когда кроме своего переводчика приходилось брать еще и офицера-афганца, знавшего пушту. Афганец переводил нашему сотруднику с пушту на дари, а тот уже озвучивал на русском языке.

— В Афганистане оружие постоянно держали при себе?
— Конечно. Даже на вилле в Кабуле автомат крепили к спинке кровати так, чтобы одним движением он оказался в руках. Штаб, как я говорил, охраняли афганцы, доверять им полностью было нельзя, поэтому и мы каждую ночь по очереди дежурили.

— По официальным данным, сотрудники советской милиции помогали в создании царандоя — милиции ДРА, учили афганских коллег раскрывать и расследовать преступления.
— Этим больше занимались советники и инструкторы. Они же учили проводить операции. Главной задачей «Кобальта-2» был сбор и анализ информации о составе, передвижениях и планах бандформирований, их вооружении. Особенно когда мятежники начали регулярно расстреливать военные автоколонны, перевозившие продовольствие и боеприпасы. Нам поставили задачу выявить места дислокации бандформирований, их вооружение, численность, чтобы командование 40-й армии могло принять меры. Сотрудники «Кобальта» добились неплохих результатов. Количество душманских засад сократилось, стало намного меньше гибнуть советских солдат, а ведь раньше даже из Кабула невозможно было спокойно выехать в другую провинцию: через 15-20 километров от города хозяйничали банды. Одна из наших машин тоже угодила под Кабулом в засаду. Душманы расстреляли автомобиль, бойцы спаслись на проезжавшем мимо автобусе, под дулом автоматов заставив водителя гнать. Я проводил служебную проверку поэтому случаю, осматривал автобус, кстати, «КАвЗ» — без стекол, весь изрешечен пулями. Наши парни остались живы, хотя один получил тяжелое ранение. «Ниву», на которой они выехали из Кабула, душманы сожгли, оставив под капотом растяжку, которую при осмотре вовремя удалось обнаружить.

— Примерно те же задачи, что и у «Кобальта», выполняли в то время группа КГБ «Каскад» и армейская разведка. С ними взаимодействовали?
— Обязательно. Если, допустим, полученная нами информация о дислокации бандформирований подтверждалась и другими двумя разведками, в штабе 40-й армии составлялся план удара по указанному району. Без преувеличения могу сказать, что офицеры «Кобальта» чаще других добывали необходимую информацию и делились ею с коллегами из родственных ведомств. Наши сотрудники имели больший опыт оперативной работы, а «каскадовцы» отличались умением проводить силовые операции. К тому же в первые месяцы у подразделений «Кобальта» не было собственной радиосвязи, чтобы передать в штаб информацию, использовали каналы группы «Каскад». Но позже появились и свои рации.

— Чем группы «Кобальта» были оснащены, какое имели вооружение?
— Амуниции особой не было. У каждого автомат, гранаты, у офицеров вдобавок пистолет. Группы, работавшие в провинциях, обязательно имели гранатомет. Из техники — БТРы, автомобили «Нива». Базировались обычно на территории советских военных гарнизонов, но жили обособленно. А вот в Фарахе, близ границы с Ираном, военных не было. Перед командиром одной из частей поставили этот вопрос, после чего он выделил две БМПдля охраны сотрудников «Кобальта» и находившихся там советников.

— Зная по долгу службы суть многих разведывательных донесений, как оцениваете работу «Кобальта-2»?
— Группы действовали эффективно, предоставляли точные данные о силах и замыслах моджахедов. В результате докладов наших офицеров и сотрудников других разведок части 40-й армии вместе с афганскими правительственными соединениями обезвредили немало банд и караванов с оружием. Душманов удалось вытеснить от дорог, заставить подняться выше в горы или уйти в долины, где им стало сложнее вести боевые действия. В этом немалая заслуга «Кобальта». Например, группа Владимира Рукавишникова создала схему дорог по зонам. На схеме были указаны не только опасные участки пути, но и выложена информация по действующим бандам, их численности и вооружении. Все это помогло сберечь жизнь сотням советских солдат. Могу сказать, что у разведок других ведомств подобной схемы не было.

— Когда отряд возвратился домой? Потери были?
— Уезжали ровно через год — в двадцатых числах марта 1982-го. Прибыли на аэродром, встретили два борта с командой «Кобальта-3». Передали им оружие, погрузились в самолеты, и в Ташкент. Когда пересекли по воздуху границу, раздалось громкое «Ура!» — внизу была родная земля. Из нашего состава «Кобальта» погибли двое переводчиков. Одного убили на площади в кишлаке, когда он пытался выяснить, чем недовольна бушующая толпа, второй подорвался на мине. Все остальные остались целы.

— Вы что-то экзотическое на память об Афганистане привезли?
— Я нет, а вот товарищ из соседнего региона, служивший ближе к пакистанской границе, приручил макаку. Но чтобы вывезти ее из Афганистана, на таможне требовалась санитарная справка. Он уговорил командира разрешить ему добраться самостоятельно, через понтонный мост, который охраняли наши пограничники. «Иначе, — говорит, — с макакой не пропустят». Командир дал добро, и когда мы вернулись в Союз, товарищ нас уже поджидал в Ташкенте. Купил макаке ошейник, поводок... Веселый парень был.

— Вы сейчас в отставке. Чем занимаетесь?
— Являюсь зам. председателя областного совета ветеранов органов внутренних дел. Регулярно встречаемся со школьниками, студентами, проводим уроки мужества. С собой берем документальные фильмы об афганской войне.

Фото из архива Георгия Кирова