Газета "Афганец"

Помним Трехтысячник

…Над каменным гребнем вставал рассвет. Колонна находилась в пути уже несколько часов, а к исходу ночи разведрота капитана Валерия Юрьева попрыгала со сбавивших скорость, но так и не остановившихся бронетранспортеров и залегла вдоль невидимой дороги. Это была одна из очередных задумок командира разведчиков. Ведь душманы вели наблюдение за нами и днем и ночью. Если колонна остановилась, враг засекает квадрат остановки и делает определенные выводы…

Гул моторов, удаляясь, затих. Разведчики продолжали лежать еще около часа и лишь по команде, не шумя, встали и цепочкой стали подниматься в горы по скалистым террасам все выше и выше, осторожно ступая по горной узкой тропе. Рассвет застал десантников почти у вершины…

- Привал! – едва разжав губы, устало выдохнул командир и осторожно, чтобы не задеть болевшую еще с прошлого выхода на войну ушибленную ногу, опустился на валун.

Трехтысячник, вершина которого манила в пути своей обманчивой близостью, подпирал звенящую голубизну, закрыв собой полнеба.

Я помню, как было тогда всем трудно даже шептаться между собой. Не потому что с ног валила усталость… Но капитан Юрьев знал своих подчиненных и верил в твердость их характеров. И десантники разведроты полка, веря каждому слову своего командира, были готовы выполнить даже невозможное…

Прищурившись, он чуть слышно спросил сидящих рядом радистов и приданого офицера – артиллерийского корректировщика:

- Ну что, осилим?

- Осилим!

Днем раньше, расстелив перед офицерами разведроты потертую карту, Юрьев ткнул карандашом в темно-коричневое пятно и произнес:

- Смотрим внимательно и запоминаем. Каждый сверяет со своей картой наш маршрут. Пройти его надо всего за сутки.

…Привал был коротким. Капитан Юрьев поднялся первым и, еще раз взглянув на вершину, подал команду… Он знал, что теперь уже долго не увидит её – будут только рябить перед глазами одетые редкой колючкой бурые склоны, а потом и совсем останется один голый камень… Сгорбятся спины, опустятся головы, втянутся плечи… Но с каждым шагом будет все ближе вершина, на штурм которой брошена горстка людей, неполного состава разведроты парашютно-десантного полка.

Командир наш был опытным. Ещё в Союзе, на учениях, с десантированием на территорию другого братского государства, за успешные действия был награжден медалью «За боевые заслуги». Отмеривая шаги, Юрьев успевал перекинуться словом со всеми, о каждом позаботиться. То остановится, кому десантный рюкзак (РД-54) поправит, кого словом подбодрит. Так вся цепочка разведчиков мимо него и проходила. Солдаты диву давались – ноша на плечах их командира не легче, а появляется он то сзади, то спереди – словно совсем не знает усталости.

…Ветер гулял на гребне. Солнце лишь самым краешком за соседний гребень зацепилось – побольше того, на вершине которого мы стояли… Как раз горная долина между ними притаилась и между деревьев поблескивала речушка…

Разведчики достали сухой паек, отдохнули, собрались с силами. Снова в путь вперед. Командир сказал, что предстоит перейти за ночь раскинувшуюся долину и на соседний гребень к утру подняться. Чтобы застать душманов врасплох, как снег на голову ему свалиться и атаковать неожиданно. В долину, к мирным кишлакам, будет входить армейская колонна с продовольствием. Душманы, узнав об этом, готовят засаду.   Мы должны опередить их.

Разведданные были из надежных источников, и мы должны, обязаны не допустить душманов к колонне. В дальнейшем закрепиться на высоте, оберегая колонну в долине, и не допустить прохода других отрядов душманов по горным тропам в долину.

Мы шли с командиром впереди, выбирая незримую тропинку между камней. Оступались не раз, о камни ноги сбивали. У каждого бойца за спиной на РД в ночи колыхался на легком ветерке кусочек белого бинта. Эта причуда командира помогала в ночи идущим друг за другом не терять товарища во тьме, идущего впереди. За нами вереница наших бойцов. Никто себя ни разу не пожалел. Всем было одинаково тяжело. Никто не останавливался передохнуть. Шли, забыв про усталость. Молчаливые разведчики общались в основном жестами, шли, сохраняя в себе веру в командира, готовые выполнить любой его приказ. Словно второе дыхание у каждого открылось. А на рассвете следующего дня был бой. Мы победили. Была боль за погибшего сержанта Качкуркина, спокойного, добродушного парня. Своих мы никогда не оставляли. Тело товарища мы выносили больше суток к вертолёту. Донесли.

Спуск с трехтысячника для меня был намного тяжелее, чем восхождение на него. Свой первый трехтысячник запомнил надолго. Позже со своей разведкой поднимались на высоту 4207 м., чтобы перекрыть горную тропу из Пакистана.

С командиром позже мы встретились через несколько лет в Москве, во время учебы в Академии. Валера помолодел, был веселее. Вторая наша с ним война  была в Чечне, в декабре 1994 г. Но пришлось воевать теперь в разных десантных полках.

Многих своих командиров и подчиненных по войне помню, поддерживаю с ними связь.

Командира разведроты, в Афгане, Валеру Юрьева, помню особо, за его хитрые выдумки, которые позволяли нам успешно выполнять боевые задачи, перехитрив многих полевых командиров моджахедов.